Белый снег – Восточный ветер [litres] - Иосиф Борисович Линдер

– Поживем – увидим. – Мужчина свернул карту и пригласил к столу. – Присаживайтесь, чаек погоняем, а заодно поближе познакомимся.

– Спасибо, не откажусь, – принял предложение Плакс, расстегнул тулуп и сел на лавку.

– Ну, вы тут пообщайтесь, а я пойду наших соколов потормошу, а то поземка поднимается, – сказал Пономарёв и пошел к пилотам.

Седой щедро выложил на стол свои припасы: крупные куски сахара, плитку шоколада, галеты и банку американской тушенки – армейские острословы окрестили такие банки «второй фронт». Прихлебывая мелкими глотками обжигающий чай, глуховатым голосом он стал вводить Плакса в курс дела:

– Работу придется начинать на голом месте, ближайшая партизанская база расположена в трех сотнях километров на север, в Дятькове. Там до сих пор действует советская власть, фашисты обложили их со всех сторон, все деревни вокруг уничтожили, поэтому придется рассчитывать только на самих себя. После десантирования займемся оборудованием опорной базы, затем установим связь с местным населением и организуем подполье в Нововыбкове, Уноче и Клинцах. Наладим получение тактической информации, затем перейдем к разворачиванию более дальних разведывательных цепочек, к диверсиям на железных дорогах, опорных пунктах противника и иных коммуникациях. В этом вопросе я рассчитываю на вашу помощь. Как сказал Пономарёв, вы имеете большой опыт разведывательной работы…

– Да, опыт, конечно, есть… – начал говорить Плакс, но договорить он не успел.

Вдверях появился запыхавшийся Пономарёв:

– Ребята, поторапливайтесь! Погода портится на глазах, и летчики ничего не гарантируют!

– Все, Боря, мы заканчиваем! Зачем зря злить небесную канцелярию? – свернул разговор Седой и стал собираться.

Через пять минут, прячась от порывов пронизывающего ветра, несколько согнувшихся фигур бежали к самолету. Экипаж находился на местах, бортстрелок нетерпеливо переминался у трапа. После короткого прощания с Пономарёвым разведчики поднялись на борт. Двигатель взревел на полную мощь, и самолет легко оторвался от земли.

После набора высоты тишину в салоне нарушал лишь монотонный гул моторов. Разведчики ушли в себя, думая о том, что их ожидает в глубоком тылу врага. Прошло около получаса, внизу багровым шрамом пожарищ и артиллерийских разрывов проступила линия фронта, затем над опаленной войной землей снова сгустился ночной мрак.

О том, что они уже близки к цели, разведчики догадались по надсадному гулу двигателей. Резко сбросив высоту, самолет закружил над лесом, экипаж высматривал сигнальные огни костров. Первым три светящиеся точки, образующие треугольник, увидел бортстрелок, но командир решил еще раз удостовериться и зашел на второй круг. На земле их тоже услышали и подбросили в костры охапки сена. Пламя вспыхнуло с новой силой. Это было подтверждение сигнала.

Штурман вышел из кабины и, бодро улыбнувшись, сказал:

– Все, ребята, доехали! Тут пересадка!

– А мы на посадку рассчитывали, – съязвил кто-то из разведчиков.

– Так ты и так сядешь, смотри только, чтоб не на пятую точку, – отшутился летчик и распахнул люк.

Тугая струя воздуха хлестанула по лицу и заставила поежиться.

– За мной, ребята! – скомандовал Седой и первым шагнул в темный провал, за ним последовали остальные.

Воздушный поток швырнул Плакса вверх, дыхание перехватило, земля и небо смешались. Рука лихорадочно искала кольцо, дыхание он перевел, только когда над головой с треском раскрылся купол парашюта, а его самого чувствительно встряхнуло. Снизу быстро наплывала мрачная громада леса. Три светящиеся точки увеличивались на глазах, в пламени костров уже хорошо были видны суетящиеся людские силуэты и сани, стоявшие на краю поляны. Плакс сжался в комок, чтобы ослабить удар, потом он удачно проскользнул между ветками и с головой нырнул в глубокий сугроб. Через мгновение чьи-то крепкие руки вытащили его из-под купола парашюта и стиснули в объятиях. Бородатый здоровяк снял с плеч пудовый рюкзак и повел к саням, там уже находились Седой и еще трое разведчиков, чуть позже к ним присоединились остальные.

Загасив костры, отряд отправился на базу, и до нее пришлось добираться всю ночь. Здесь их ждали хорошо протопленная банька и сытный завтрак, после которого все разошлись отдыхать по землянкам. Тепло, исходившее от раскаленной «буржуйки», быстро вогнало Израиля в сон.

С этого дня для него началась напряженная партизанская жизнь, в которой были ночные выходы в Клинцы и другие населенные пункты, где под носом у немцев и полицаев приходилось налаживать подпольную сеть. Затем последовали дерзкие подрывы военных объектов и «железки». Опасность не страшила Израиля, по крайней мере, здесь все было ясно, кто враг, а кто друг.

…Подошел к концу очередной день разведвыхода, и с наступлением сумерек он с тремя партизанами в который уже раз отправился в Клинцы. Там ждал связник от местных подпольщиков. Прихваченный легким морозцем снег весело поскрипывал под лыжами, через три часа они уже вышли к окраинам. В свете полной луны дома, укрытые пышными снежными шапками, походили на гномов. Из подслеповатых окошек сквозь щели в ставнях пробивался слабый свет. Встреча была назначена в четвертом по счету доме от школы. Выждав минут десять и не заметив ничего подозрительного, Плакс с одним партизаном подобрались к сараю на заднем дворе, двое других остались караулить у околицы. Во дворе было тихо. На ветру тихо потрескивала заледеневшая мешковина, вывешенная на шесте, в углу дома тускло отсвечивал надраенный песком таз. С помощью этих нехитрых предметов хозяин дома давал знать: все спокойно, явка не раскрыта.

– Костя, прикрой! – распорядился Плакс, поднялся на крыльцо, приник ухом к двери и стал прислушиваться к тому, что происходило в доме.

Потом нагнулся к окну и условным стуком постучал в ставню. В доме произошло движение, в сенцах послышались шаги, затем звякнул запор, и дверь приоткрылась.

Плакс шагнул вперед и тут же упал, сраженный тяжелым ударом по голове. Теряя сознание, он пытался вырваться из западни, но на него тяжело навалились и припечатали к полу. Тишину ночи вспороли автоматные очереди, несколько пистолетных выстрелов, один за другим грохнули разрывы двух гранат…

В то утро в отряд вернулся только один партизан. Седой четко и скупо сообщил в Москву об очередных потерях. Поступивший в тот же день ответ озадачил его. Центр незамедлительно требовал любой ценой, не считаясь с потерями, отбить у немцев живого или мертвого Дедова и отправить на Большую землю. Выбора не было – пришлось бросить все силы на эту операцию. Приказ удалось выполнить лишь со второй попытки. Они не успели – на базу было доставлено тело разведчика со следами пыток. На следующие сутки оно было отправлено в Москву…

Прямо с аэродрома тело отвезли в морг внутренней тюрьмы на Лубянке. Плакс все-таки попал туда…

Фитину доложили о доставке трупа. Комендант провел его в морг, приподнял